Любопытно, но часто после таких “приступов пароксизма” человек чувствует себя сильно уставшим, словно он не выходил из-за своего рабочего места несколько дней подряд (что, впрочем, обычно и случается на самом деле – в такие моменты человек не замечает размеренного и естественного хода времени). Результат же такого “творческого действа” нередко удивляет и поражает самого автора: за рекордно короткий срок удается сделать очень много, но дело даже не в количестве, а в качестве “содеянного”. Сравните: “Ай, да Пушкин! Ай, да сукин сын!” (А. С. Пушкин о самом себе, когда закончил трагедию “Борис Годунов”. Однако и количество написанного Пушкиным всего за два месяца “болдинской осени” поражает. За это время он пишет или заканчивает более двух десятков произведений, среди которых есть немало крупных вещей.) Без таких приступов вдохновения потребовались бы годы изнурительной работы, а результат был бы известен заранее – обычная, пусть грамотно или добротно сработанная, но все же ремесленная поделка, в которой нет вдохновения, нет частицы души, нет искры Божьей. А тот же Пушкин никогда бы не смог написать:

Я помню чудное мгновенье:

Передо мной явилась ты,

Как мимолетное виденье,

Как гений чистой красоты .

Этим удивительным строчкам почти двести лет и дай бог, если в следующие двести лет родится Поэт, который сможет достичь такой же глубины чувств в столь гениально простом и безупречном по форме стихотворении. От другого величайшего поэта, Шекспира – Пушкина отделяет почти два века: видимо такие гении рождаются даже реже, чем раз в сто лет.

Трудно сказать, что так сильно повлияло на графа Огинского, когда он писал свой знаменитый полонез “Прощание с родиной” (1794 г.), но в нем звучит такая невыразимая словами тоска, боль и отчаяние, что и теперь, два века спустя, невозможно без внутренней дрожи слушать его бессмертный полонез – он проникает в самую глубину сердца и вызывает бурю эмоций. Совершенно очевидно, что написать вещь такого уровня на заказ невозможно: в этом музыкальном произведении Огинского продолжает жить частица его души, его чувств, желаний и стремлений. Это отчаянный крик одинокой души, разрываемой горем и болью на части, который, уж бог знает каким образом, удалось выразить в музыке.

Если попытки разобраться с эмоциями и желаниями других людей (правильнее – с причинами этих эмоций, желаний или стремлений) практически обречены на неудачу – известно ведь, что и со своими собственными эмоциями разобраться не просто, “чужая же душа – потемки” – то с интеллектом дела обстоят несколько лучше. В некоторых случаях можно восстановить ход размышлений, общую схему работы мысли. Сам феномен открытия, естественно, связан с феноменом сознания человека и в первую очередь, с уникальной способностью человека находить новые алгоритмы решений, которых не было в предыдущем опыте, но которые он сумел самостоятельно найти, опираясь на имеющиеся знания и выделяя (т.е. понимая) из множества других только некоторые, но важные причинно-следственные связи реального мира, которые не всегда и не всем видны.

Если человеку удастся даже чисто умозрительно (на уровне рассуждений и умозаключений) выделить некоторые реально существующие связи из бесконечного множества таких связей реального мира, которые и обуславливают целостность нашего мира, и если до этого никто этих связей не выделял, хотя и видел, то человек придет к выводам, суть которых – открытие. Именно таким способом были открыты все известные законы Природы, включая и те, что были открыты “случайно”, и не суть важно – много было экспериментов, мало или их вообще не было. Эксперименты нужны для того, чтобы найти реальные и объективные доказательства новой идеи, для того, чтобы внести уточнения в характер найденной, вновь открытой закономерности. Научные опыты не ставятся “просто так”, “от нечего делать” или “наобум” – им всегда предшествует уже осознанная или не совсем осознанная, на уровне смутных догадок, предположений, гипотез, но идея, то есть мысль, логическим образом связывающая два или более факта, события, явления . И хотя случались, конечно, в истории науки так называемые “случайные” открытия – когда стремились открыть одно, а открывали совсем другое (таким способом, например, был повторно открыт алхимиками Средневековья порох и многие другие вещества). Однако это говорит лишь об ошибках в расчетах и, видимо, потребовалась не одна сотня уже вполне целенаправленных экспериментов, чтобы довести пропорцию исходных веществ того же пороха до оптимального соотношения, которое и явилось открытием, имевшим большое практическое значение.