Духовный писатель Нил Сорский (ок. 1433-1508) пишет в «Уставе» о преодолении страстей во имя духовного роста о том, что «Страстью называют такую склонность и такое действие, которые долгое время гнездятся в душе, посредством привычки, обращаются как бы в естество ее» [c. 35], «…Должно сопротивляться лукавым помыслам, сколько у нас есть силы» [с. 36], «А когда ум утешится и освободится от плена помыслов, тогда опять внимай сердцу и совершай молитву душевно…» [с. 37]. В основе развития российского менталитета лежит идея преодоления своих страстей ради духовного возвышения. Таковы ценностные основания древних россиян.
В некоторых исследованиях предлагаются представления об образе времени древних православных. М.И. Воловикова реконструировала его: «образ времени носил в себе отпечаток повторяемости, но одновременно и не повторяемости, благодаря тонкому (и довольно трудному) искусству уставщиков в составлении служб, сочетаниями по нескольким кругам (циклам): дневному богослужебному кругу, недельному, годовому и цикла, связанного со сроком пасхалий, рассчитываемому на несколько лет» [с. 54].
Архаические основания менталитета определили архетипы российского менталитета. «Элементы бессознательного, образующие душу расы, именно и являются причиной сходства индивидов этой расы» [Г. Ле Бон с. 14].
Представления об архетипах до сих пор являются предметом научных споров. Наличие или отсутствие архетипов еще строго научно не доказано, однако, нет сомнений в том, что менталитет имеет бессознательную, глубинную основу, возможно, она представлена системой архетипов.
Российские архетипы являются наиболее устойчивыми структурами российского менталитета. Архетипы имеют символическую природу по К. Юнгу. По мнению А.В. Лубского, архетипы обнаруживают себя в области смысловых, ценностных ориентацией. На наш взгляд, архетипы связаны с потребностной сферой общности и априорно определяют мотивы общности, а за тем ценностные ориентации. Мы согласны с исследователем, что «культурные архетипы особенно отчетливо проявляются в комплексах-аффектах, вызванных ситуациями-раздражителями или словами-раздражителями и являющихся формами субъективного проживания человеком своих архетипических структур»[].
Думается, что сегодня вырисовывается концепция, которая может обосновать наличие архетипов. Это концепция мифа А.М. Лобок (1997). «Именно миф – иллюзорная и нелепая конструкция с точки зрения внешнего наблюдателя – создает систему тех базовых ориентиров, которые позволяют представителю той или иной культурной общности твердо знать, каким факторам окружающего предметного мира следует отдавать предпочтения» [с.57]. «Люди, погруженные в один и тот же мифы, понимают друг друга с полуслова» [с.21]. Как отмечает автор, что через определенные условные системы отсчета, предлагаемые мифом, человек оценивает окружающий мир. Об этом пишет и М.К. Мамардашвили (1992): «именно вневременной внепространственный характер мифологических персонажей предоставляет людям некую внешнюю точку опоры, откуда можно набросить на действительность сеть антропных образов и, тем самым, внести и в мир, и в человеческую душу такой порядок, который может противостоять хаосу и распаду…» [c.165]. Г.Н. Оботурова (2000) считает, что мифы выражают бессознательную архетипическую самость человека. Следовательно, поскольку именно архетипы представлены в мифах, как некоторые обобщенные образы, то можно предполагать их положение в глубинных основаниях менталитета, напрямую связанных с потребностной сферой человека.
Важным вопросом является выведение системы архетипов, представляющих российский менталитет. В данном разделе мы исходили из значимых оценок экспертов, затрагивающих феномен российского архетипа в своих работах.
Ю.В. Филиппов, И.Н. Кольцова выделяют базовые архетипы, составляющие «квинтэссенцию национально-исторического мифа»: архетип земли, архетип родства и архетип религиозно-идеологический [с.161]. Авторы утверждают, что данные архетипы служили объединяющим началом для народов России.